Муха - внучка резидента [= Муха и сверкающий рыцарь ] - Евгений Некрасов

Свобода кончилась неожиданно, как семечки в кармане. Динамит вовсю смаковал ее оставшиеся крохи. Если бы не дождь, он бы до ночи мотался по Укрополю, выискивая еще не попробованные сорта персиков в чужих садах и еще не дернутых за хвост кошек.

Но случился дождь, и Динамит поплелся домой.

Бабушки не было. Скорее всего, она пережидала ливень у какой-нибудь престарелой подружки, надеясь, что Динамит не затеет разрушительных игр, а пойдет к Петьке.

Динамит и пошел. Но Петьки дома не было. А Витька хотя и дал Динамиту примерить свою морскую фуражку, но в уплату отпустил ему такого щелбана, что Динамит ушел, глотая слезы.

Ключ от бабушкиной квартиры висел у него на шее. Жалкая игра в самостоятельность! Что толку быть в доме за главного, когда спички, ножницы и даже бабушкина медаль в честь тысячелетия города Киева заперты под замок?!

Динамит съел оставленную для него булочку, немножко починил будильник, закопал в цветочный горшок оставшиеся от починки винтики и загрустил. Он чувствовал себя одиноким, как Реми из книжки «Без семьи», которую бабушка читала ему на ночь. Но у Реми была обезьянка, а у него даже бабушка носится неизвестно где. Динамит решил нажаловаться на нее родителям, когда они приедут забирать его домой в Сочи.

От нечего делать он включил телевизор. Телик был для Динамита предпоследним развлечением из всех возможных. Последним и крайним было — пореветь, но это даже не пришло ему в голову. Ведь известно, что реветь без свидетелей — только время тратить.

Итак, он включил телевизор и посмотрел рекламу подгузников.

Переключил на другую программу и посмотрел рекламу других подгузников.

Ему нравилось. Глядя на бестолковых младенцев в памперсах, Динамит чувствовал себя, как ветеран войны при виде необстрелянных новобранцев.

Он еще раз переключил программу.

С экрана прямо в глаза Динамиту смотрел всклокоченный и страшный дедушка Коля! Его белый пиджак висел обгорелыми клочьями. На лбу была повязка с проступившим пятном крови.

— Я преступник. Полчаса назад мне пришлось оказать сопротивление сотруднику милиции. Это считается преступлением во всех странах, — теребя узел грязного галстука, говорил он.

Динамит испугался: зачем же так-то? Когда говорят: «Мне пришлось что-то сделать», это значит: «Я не нарочно». А раз не нарочно, то и молчал бы. Зачем признаваться? Может, как-нибудь сойдет.

— Меня оправдывает только то, что я вынужденно пошел на этот шаг, — повернул в нужную сторону дедушка Коля.

Динамит одобрительно кивнул: «оправдывает» — это правильно. А потом надо сказать: «Я больше не буду».

Камера отъехала, и показалась дикторша Алена, %как всегда причесанная волосок к волоску. Она, оказывается, сидела рядом.

Николай Георгиевич, но вы же раскрыли ограбление Музея дворянского быта? — подсказала Алена, ерзая локтем, чтобы не запачкаться о дедушку.

Да. Сегодня днем я держал в руках блюдце из золотого сервиза князя Потемкина. — Дедушка Коля протянул руку в сторону. (Динамиту показалось, что сейчас она высунется из телевизора.) Когда рука вернулась на экран, в ней была цветная картинка с блюдечком.

Вот такое блюдце, — продолжал дедушка Коля. — Я его спрятал. Я знаю, где оно и где остальной сервиз. Мне и моей невестке пришлось прорываться с боем, чтобы сообщить эту тайну.

Динамит спохватился и побежал к Петьке. Или на крайний случай к Витьке, если Петька еще не пришел. Нет, Петька должен, должен был вернуться! Потому что поздно, потому что дождь и потому что Динамит не мог смотреть один такую важную передачу.

По лестничной площадке разливалась огромная лужа. Бойкий ручеек бежал вниз, в подвал. Динамит посмотрел на потолок — сухо. Ступил в лужу босой ногой. Вода была теплая. Он подошел к Петькиной двери и увидел, что льет из-под нее!

Стучаться в толстую старинную дверь было бесполезно, это сто раз проверено. Нужно дотянуться до звонка палочкой или, повернувшись к двери спиной, бить каблуком. Пришлось возвращаться к себе, чтобы найти палочку или обуться.

Он вошел в прихожую.

— Мне не поверили, — слышался из комнаты голос дедушки Коли. — Меня пытались задержать до выяснения личности, и никто из милиционеров не прислушался к моим словам. Я обращаюсь к руководству милиции и Федеральной службы безопасности. Товарищи начальники!

Есть же среди вас хоть один разумный человек!

Динамит кивнул, хотя не был начальником милиции и Федеральной службы безопасности. Зато был разумным человеком.

Сейчас он думал не о золотом блюдечке, а о потопе в Петькиной квартире. Если бы кто-то был дома, он бы сам выключил воду. Значит, у Петьки никого нет.

Придя к такому выводу, Динамит разволновался.

Ключ от квартиры Соловьевых висел на гвоздике тут же, в прихожей. Его оставляли бабушке Динамита на всякий пожарный случай. Такие случаи возникали, например, когда Петька терял свой ключ, а родители были на работе.

Нынешний случай был в сто раз пожарнее, то есть по-топнее. Но Динамит боялся идти в квартиру один.

Телевизор в комнате заговорил женскими голосами. Алена и, кажется, мама Незнамовой на все лады повторяли:

Очевидно, ГРАБИТЕЛИ…

ГРАБИТЕЛИ, судя по всему…

А почему вы считаете, что ГРАБИТЕЛИ?..

Динамит понял: мама Незнамовой из Укрополя, дедушка Коля из Укрополя, значит, и грабители в Укрополе. А вдруг они добрались до Петькиной квартиры? Своровали краны, вот и полилась вода.

Сбегать за соседями сверху? Но это был бы бесславный поступок.

Так ничего и не решив, он стал добывать ключ. Специально от Динамита бабушка вешала его высоко, выше двери. Подходящей палки не нашлось, и Динамит начал сбивать ключ сандалиями.

Из-под Петькиной двери здорово лило. Вся лестничная площадка была уже под водой. Первый тоненький ручеек пробился в прихожую к Динамиту. Он вдруг понял, что валяет дурака, сбегал в комнату за стулом, подставил его и снял ключ, подцепив зонтиком. Надо было сразу так сделать, а то обои вокруг гвоздика украсились отпечатками подошв, как будто Динамит ходил по стене.

Когда он вернулся к Петькиной двери, телевизор опять орал про сухие попки. Рекламу всегда пускают громче других передач.

Динамит вставил ключ, сказал себе, что пожарные ничего не боятся, и решительно — щелк, щелк! — повернул ключ на два оборота.

Дверь толкнула его в грудь. По ногам плеснула теплая волна. Квартира утопала в банном пару.

Динамит не доставал до выключателя. Но света с лестничной площадки хватало, чтобы брести по воде, ни на что не натыкаясь. А впереди брезжил другой свет. Судя по всему, он горел на кухне.

Чем дальше продвигался Динамит, тем горячее становилась вода под ногами. Он понял, что приближается к источнику.